Проблема современной организации патриотического воспитания заключается, в первую очередь, в отсутствии системы. Нет, на бумаге такие системы есть, например Федеральная программа воспитания, но она почему-то не срабатывает и производит впечатление документа, оторванного от практики и написанного для каких-то абстрактных педагогов. К тому же с периодичностью раз в месяц какой-нибудь важный чиновник или депутат, раздув щеки, выдает новую идею об усовершенствовании любви к отечеству, и школы, забыв про Федеральную программу, начинают ее тут же воплощать и отчитываться о росте патриотизма подрастающего поколения. На деле же мы видим, что все далеко не так весело, как это выглядит в докладах Минпроса, а детки наши больше сориентированы на ценности западные, которые легко и непринужденно, в том числе с помощью наших школьных программ, овладевают юными душами.
Нам следует вспомнить, что существует такое понятие, как этическая память. Человек отличается от животного тем, что может усваивать нравственную информацию, которая потом передается другим поколениям, причем не только в виде научения, но и генетически. Иными словами, этическая память программируется на биологическом уровне и готова актуализироваться, но при определенных условиях. Каких?
Во-первых, мозг должен быть здоров, и все мы знаем, что дефекты головного мозга ведут к нарушениям поведения человека, который просто «не помнит», «не понимает», «не усваивает» нравственные понятия.
А во-вторых, для актуализации этической памяти необходимо соответствующее воспитание, т.е. систематическая организация среды развития ребенка, в первую очередь образовательной среды и школьных программ по русскому языку, литературе, истории. Но система воспитания, основанная на исполнении хотелок, порождаемых приступами патриотизма важных чиновников, не только слишком затратна и неэффективна, но еще и вредна, так как шараханье из одной крайности в другую дискредитирует саму патриотическую идею.
Нашим школам нужна простая и понятная всем формула актуализации этической памяти, концепция воспитания, основанная на понимании процесса развития ребенка. Но для этого нужно официально, в школьных программах, в учебном плане расставить приоритеты, а не пытаться напихивать предметы, которые, по мнению того или иного чиновного лица, будут «правильно» образовывать ребенка. Особенно это важно на этапе детского сада и начальной школы, когда патриотизм должен впитываться, что называется «с молоком матери». По моему мнению, расстановка приоритетов – это не только определение того, чему учить в первую очередь, но и жесткий отказ от того, что не следует изучать просто потому, что нельзя объять необъятное. Многопредметие, проистекающее от наших инициативных епутатов (кажется, букву «д» пропустил, но, по-моему, так даже лучше) дезориентирует педагогов, не позволяет сосредоточиться на главном. Если организаторы образования не могут определиться с приоритетами, то я рекомендую им перечитать российскую педагогическую классику:
«Причина скудости наших знаний относительно всего, что касается России, очень проста. На Западе мальчик, поступающий в низший класс гимназии, уже четыре года, а иногда и более, под руководством учителя-специалиста, именно приготовленного для такого преподавания, и по порядочным, нарочно для этой цели обработанным учебникам занимался языком, природой, географией и историей своей ближайшей и обширнейшей родины (например, уроженец какого-нибудь маленького герцогства в Германии – своего герцогства и всей Германии). Эти предметы, следовательно, ложатся в ребенке в основу всего на свежую, еще ничем не загроможденную память вслед за азбукой и усваиваются так же твердо, как и азбука. В такую азбучную форму и должно действительно войти первое знакомство с отечеством. Оно должно быть признано такою же необходимостью для каждого человека, как умение читать и писать (выделено мной – Р.), и только по приобретении этих основных знаний можно уже идти далее или остановиться, смотря по обстоятельствам учащегося. Дальше мальчик может идти и не идти, но это он должен знать, как человек и гражданин, точно так же как и первые основания своей религии. Так думают в Германии, в Англии, в Швейцарии, в Америке; но не так у нас… У нас почему-то выходит совершенно наоборот: мальчики, поступающие в первый класс гимназии, по большей части едва умеют читать по-русски, а пишут с такими ошибками и такими кривульками, что этого почти нельзя назвать письмом; о свободном же и правильном выражении своих детских мыслей изустно и на письме они и понятия не имеют, точно так же, как и о каких-нибудь знаниях из географии и истории России. Что ж выходит?
Мальчик не умеет написать простой русской фразы, а его сажают за латинскую грамматику и французскую или немецкую орфографию; мальчик не знает, в какой части света он живет, и никто не потрудится ему это объяснить, хотя в то же время заставляют его склонять Roma, Athenae, Miltiades и т.п. – и узнает дитя, что оно живет в Европе, очень нескоро, только в IV классе, если добредет до него, что, как известно, удается немногим и именно по милости этих Roma, Athenae, Milliades и т.д.; что такое Москва, мальчик узнает после того, как голова его набьется разными капами и гольфами; он не знает, когда жил Петр Великий, и узнает об этом очень нескоро…» (Ушинский К.Д. О необходимости сделать русские школы русскими).
Ну и что тут непонятного?
