Важность овладения рефлексией заключается также и в том, что мы в ближайшее время столкнемся с ещё более жёсткой конкуренцией со стороны искусственного интеллекта, который уже сегодня хорошо умеет анализировать свое состояние и производимые операции. Может быть, наступило время учиться у искусственного интеллекта технике (подчеркиваю – технике, а не моральным основам) познания себя? Преимуществом будет обладать тот, кто лучше понимает, как и почему он действует, потому что такое понимание помогает произвольно изменять свою деятельность (её направление и параметры). Человек со слабыми рефлексивными способностями неконкурентен именно потому, что он не понимает, каким образом он встроен в конкретную ситуацию, да и вообще в этот мир. Наша эволюция будет зависеть не столько от скорости научно-технического прогресса, сколько от скорости накопления опыта, способности сознательно «строить себя» и свою деятельность. Повторю еще раз, что опыт – это отрефлексированная определенным образом деятельность.
Следует заметить, что словосочетание «определенным образом» употреблено в предыдущем предложении не случайно. Когда мы действуем, то образ наших действий может варьироваться, быть с разных точек зрения «правильным» или «неправильным». Рефлексия, как и любая человеческая деятельность, тоже может осуществляться различными способами и также может подвергаться рефлексии более высокого уровня, когда мы имеем дело с наблюдением за тем, как мы наблюдаем за ситуацией и за собой. Если на первом уровне мы наблюдаем за собой, как бы раздваиваясь на 1) «действующего» и на 2) «наблюдающего за первым», то на втором уровне появляется 3) «третий, который наблюдает за вторым, оценивая качество наблюдения за первым». У меня этот второй уровень рефлексии ассоциируется с нашей совестью, которая, на мой взгляд, имеет внеличностный, всеобщий характер. Как личности мы все разные, но во всех нас есть общее, и это общее мы можем ощутить и понять только тогда, когда не только рефлексируем себя в этом мире, но и рефлексируем свою рефлексивную позицию.
Для пояснения сказанного опишу следующую ситуацию. Вот в комнате общаются двое, один из которых недавно зашел с улицы, где ярко светит солнце. Он был в темных очках, но, задумавшись, забыл их снять и общается с партнером, глядя на него через темное стекло, при этом ощущает зрительные трудности, но причину этих трудностей не понимает. Почему? Потому что он не рефлексирует в этом направлении, он не «видит» себя со стороны. Кто даст ему команду снять темные очки, чтобы избавиться от дискомфорта и улучшить физическое видение ситуации? Варианта два. Первый: это может быть его собеседник, который скажет: «А может вам в очках неудобно?» – и тогда наш герой обратит внимание на себя и очки снимет. Второй вариант: он сам, выйдя в рефлексивную позицию («наблюдающего за первым»), поймет причину затруднений и оттуда даст команду первому («действующему») эти затруднения снять (вместе с очками). А теперь представим себе, что сквозь очки (черные или розовые) смотрит «наблюдающий за первым», оценивает ситуацию и командует «действующим» исходя из того, как он видит ситуацию (в черном или в розовом). Ну не нравится мне этот человек! Не может он сказать ничего достойного моего внимания. Я воспринимаю другого предвзято, искажение вносится моей рефлексивной позицией. Для того, чтобы скорректировать эту позицию, я должен эту позицию видеть, наблюдать. Как? Только поднявшись на уровень выше и, рефлексируя над рефлексирующим, увидеть, как и почему происходит искажение восприятия.
Второй уровень рефлексии позволяет анализировать ошибки нашего восприятия действительности. Часто мы видим мир не таким, как он есть, а через призму созданных нами моделей и теорий («человек смотрит глазами, а видит мозгом»). Хороший пример привел в свое время Э. Берн: «…летчик сельскохозяйственной авиации смотрит на карту и видит телеграфный столб и силосную башню. Потом он глядит на землю и видит то же самое: телеграфный столб и силосную башню. 
«Ага, — говорит он. – Так вот мы где… Теперь все ясно». На самом деле ясность обманчива. Друг, сидящий рядом, перебивает: «Минутку! Внизу – телеграфный столб, силосная башня и нефтяная вышка. Есть ли они на карте?» «Не всё, — отвечает пилот. – Столб есть, башня есть, вышки нет. Наверное, ее сняли». «Дай мне карту», — говорит друг. Он развертывает ее целиком и изучает квадрат за квадратом. И вот он показывает пальцем то место на карте в двадцати милях в сторону от проложенного маршрута, где обозначены столб, башня и вышка. «Вот мы где», — говорит он. Пилот только разводит руками. Мораль: в подобных случаях смотри сначала на землю, а потом на карту» [Берн Э. Игры, в которые играют люди. Психология человеческих взаимоотношений; Люди, которые играют в игры. Психология человеческой судьбы. – СПб: Лениздат, 1992, с. 363].
Важность овладения рефлексивными способностями учителем трудно переоценить, потому что они делают возможным построить субъект-субъектные отношения, т.е., во-первых, ощутить себя субъектом и, во-вторых, ощутить субъектом другого.
Мы должны заставить бессознательное сознаваться – и в этом главный ключ к профессиональному педагогическому мастерству.