Мы продолжаем публикации историй, в которых раскрываются взаимоотношения участников образовательного процесса. Не всегда учитель изображен здесь в выгодном свете, но цель наша состоит всего лишь в отражении, а не в очернении или приукрашивании действительности. Читая эти истории, педагоги смогут лучше понять детей и предотвратить непонимание и взаимные обиды.
Ситуация произошла, когда я учился в 6 классе. Будучи учеником, я встретился с обстоятельством чрезмерных требований от учителя по математике.
Я могу сказать, что обладаю вполне неплохими вычислительными способностями в сфере математических расчётов. Я родился и живу в семье потомственных инженеров-строителей, для которых точные науки (математика, физика, химия) всегда были неотъемлемой частью их жизни. По мере обучения в школе, да и взросления в целом, я так или иначе постигал премудрости вычислительных дисциплин. С родителями мы развивали быстрый счёт, упрощения примеров, вычисления в уме с крупными цифрами и так далее. Обучение не всегда проходило весело и приятно, но всё равно это дало огромный результат.
Перейдя из начальной школы в среднюю, я прошёл через смену педагогического состава. В начальной школе подавляющее количество предметов вёл всего один педагог. В средней же оказалось больше новых лиц, и нужно было снова нащупывать почву с подходом к учителю. Ввиду того, что моя успеваемость была на уровне «отлично», это не составило особого труда. Далее следует подробно остановиться на требованиях тогда ещё «нового» для меня учителя по математике. После каждого урока она задавала от 7 до 12 различных номеров на отработку элементарных математических навыков. В каждом номере тогда было как минимум 10 небольших примеров. В принципе не самый великий объём, однако, это подкреплялось необходимостью расписывать каждое действие отдельно под каждым примером. Это было так скучно и нудно, что я чувствовал себя птицей, которой к лапке привязали гирю. Хочешь летать, а не можешь.
Пятый класс прошёл достаточно ровно. Я принял это требование как данность, и, через неприязнь, но всё же выполнял задания.
В шестом классе примеры начали включать в себя всё больше действий, что требовало гораздо больше места в тетради для их оформления, гораздо больше времени для их написания. Вместе с этим появлялось гораздо большее чувство неприязни как к предмету, так и постепенно к учителю, который заставлял меня заниматься абсолютно ненужными и затратными действиями. Далее я бесперспективно пытался доказать, что не нуждаюсь в подробном расписывании каждого действия в примере, что могу решить гораздо больше примеров, не тратя время на писанину тех действий, которые элементарно считаются в уме. Если же для вычислений необходимо было фиксировать мысль, я использовал небольшие листки бумаги из черновика. Учитель на мои действия отвечала лёгкой насмешкой и «универсальным» для математики аргументом: «не надо мне тут использовать калькулятор».
С тех пор между нами и началась настоящая конфронтация. Проявлялось это в моём игнорировании сначала её урока, а потом и всего нашего общения. Я очень хорошо понимал, что не получал на ее уроке ничего глобально нового для себя, а любой пример я мог решить быстрее, чем большинство одноклассников. Потом я стал не полностью выполнять домашнее задание, а затем стал иногда и вовсе игнорировать их. Со стороны учителя начались придирки к самым незначительным недочетам в работе: не написал порядок действий, не выделил число карандашом, не там поставил знак-указатель угла (геометрия). И если в работе присутствовала одна такая незначительная ошибка, а всё остальное выполнено безупречно, то оценка занижалась на 1 балл. Таким образом вместо 5 в четверти плавно вырисовывалась 4.
И тогда в наш конфликт вмешалась моя классная руководительница Марина Владимировна. Она долго и горячо в чем-то убеждала математичку, и после их споров мне было предложено написать контрольную работу, которую оценили несколько учителей. Вышла объективная оценка «5». После решения работы я беседовал с учителями и объяснял им свой порядок мышления в процессе расчётов. Математичка процедила сквозь зубы «молодец» и исправила мне оценку в четверти. После этого до конца девятого класса она делала вид, что меня нет, а я, по совету папы, старался придерживаться ее требований в оформлении решения задач. Но математика для меня стала предметом неприятным, и в результате после школы я поступил не на матфак, а на факультет романо-германской филологии.
Главный вывод, который я вынес для себя – не следует требовать от всех учеников одинаковых шаблонных решений. Кому-то необходимо давать задания уровнем выше, чтобы это стимулировало желание и внутреннюю необходимость к росту. В случае нарастания неуспеваемости учителю следует выявлять причины «бунта» ученика и работать вместе с ним над их устранением. Можно ли было решить ситуацию сразу? Мне кажется, наша математичка была как-то обижена жизнью, у нее что-то не получалось, и она пыталась выместить свое плохое настроение на учениках.
Сейчас, когда я собираюсь стать учителем, часто мысленно возвращаюсь к той ситуации, и не злюсь на нее, а почему-то жалею.
Георгий З., студент КубГУ
